Соха (единица измерения)

История

Очень старое обозначение единицы оклада. Татары брали дань с действительной сохи, как земледельческого орудия при двух-трёх лошадях. В конце XV века новгородская соха равнялась 3 обжам. Московская (или большая) соха — 10 новгородским и являлась податным округом разных размеров в различных районах государства.

В 1550 году была установлена новая податная единица, сохранившая старое название «соха». Сохой стали называть определённое количество распаханной земли. Соха делилась на четверти примерно равные 2731,35 м² = 0,273135 га.

Выделялось несколько видов сохи:

1. служи́лая — 800 четвертей лучшей земли;
2. церко́вная — 600 четвертей лучшей земли;
3. чёрная — 400 четвертей лучшей земли.

Земли похуже считалось в сохе больше. По этому различию сох видно, что тяжесть обложения падала на «чёрные сохи», то есть крестьянские, которые при одинаковом качестве земли были обложены вдвое больше служилых и в полтора раза больше церковных. Четверть или четь — это пространство земли, засеянное четвертью ржи т.е. мерой объема равной 209,66 литра (согласно статье Русская система мер). Сеяли тогда так, что пространство земли, засеянное двумя четвертями зерна, равнялось десятине.

Чтобы узнать, сколько сох во всём государстве, была устроена перепись и измерение податных земель. Тогда же от подати освободили те четверти, который служилый человек распахивал для себя. Затем, до начала XVII века, крестьянин, живший и работавший на земле служилого человека, как и крестьянин, живший на своей земле или государственной, платили одинаково с каждой четверти распаханной земли, или «живущей», как называли её в те времена. Но в начале XVII века под «живущей четвертью» стали понимать не настоящую четверть распаханной служилой земли, а по несколько целых крестьянских дворов, из которых каждый распахивал не одну четверть.

Это было сделано в интересах служилых людей: на их землях устанавливалась «живущая четверть» в 10-16 дворов. То есть если каждый двор такой четверти распахивал по 4 четверти (две десятины), то в такой «живущей четверти» будет от 40 до 64 четвертей действительных четвертей распаханной земли. Следовательно, с 40 или 64 четвертей служилой земли брали столько же, сколько крестьянин, живший на своей или государственной земле, платил с одной.

Подать с посадских взималась тоже по «сохам». Соху составляло определённое количество дворов. Различались сохи «лучших», «средних», «меньших» и «охудалых» посадских людей. Соха лучших людей состояла из 40 дворов, соха средних — из 80, меньших — из 160, «охудалых» — 320 дворов. С каждой сохи взимался одинаковый податный оклад. Следовательно, одну и ту же сумму подати «лучшие» посадские платили с двое меньшего количества дворов, нежели «средние». Возможный недобор с меньших и «охудалых» сох взыскивался с лиц, принадлежащих к сохам «средним» и «лучшим» (так называемая «круговая порука»).

Новая Сибирь

На севере Сибири русские не боялись никого. Тобольские воеводы собирали с местных инородцев богатый ясак, которого хватало и государю, и самим воеводам. На берегах Оби вели себя непокорно лишь вогуличи, которые, впрочем, никогда не были способны на организованное сопротивление.

Совсем иначе обстояло дело на юге. Народы степи постоянно встречали русских на землях по Исети коварной стрелой или острой саблей. Существование Далматовской обители в условиях вечно осажденной крепости показало, насколько первые поселенцы уязвимы в новом для себя крае. Раз освоение южного Зауралья не пошло мирным путем, значит, его нужно было провести силой оружия.

Ялуторовский острог — современная реконструкция. (pinterest.com)

Василий Шереметев, воеводствовавший в Тобольске в 1649—1652 годах, быстро понял специфику южной границы вверенных ему земель. По его инициативе на Исети строится первая основательная русская крепость — Исетский острог.

Развитием и укреплением исетской оборонительной линии занялся воевода Петр Годунов, служивший в Тобольске в 1667—1670 годах. Годунов отлично представлял себе географию управляемых им земель — по его наказу, вероятно, Ульяном Ремезовым была составлена первая русская карта Сибири — знаменитый «Чертёж Сибирской земли».

По задумке воеводы, цепь оборонительных сооружений начиналась в месте слияния рек Тарханки и Тобола — Тархановским острогом, далее через Ялуторовский острог линия продолжалась по Исети через Исетский острог, опиралась на Мехонский и Шадринский остроги, дальше, следуя через крепнущий Далматовский монастырь, линия упиралась в Катайский острог. Между Исетским и Шадринским укрепленными поселениями планировалось срубить два новых острога. Кроме того, амбициозный воевода задумал от Катайского острога до реки Чусовой поставить еще четыре крепости. Сегодня годуновская оборонительная линия прошла бы по территории трех областей — Тюменской, Курганской и Свердловской. Но в XVII веке Годунов рассчитывал управлять разбросанными на гигантское расстояние острогами из одного центра — Тобольска. К сожалению, это благое начинание, как и множество других идей деятельного воеводы, не было реализовано до конца. Новые поселения на намеченных Годуновым местах будут построены уже не им.

Часть оборонительной линии Годунова. (pinterest.com)

Сибирский острог в XVII веке представлял из себя крепость с высоким деревянным частоколом и несколькими башнями. Внутри могучей стены казаки обязательно ставили церковь или часовню — закрепиться в чужом краю без божьей помощи невозможно. Для создания оборонительного сооружения воеводы привлекали пашенных крестьян. Последние тяготились такой повинностью и писали властям челобитные, что они «от острожного ставления вконец сгибнут».

В остроге легко могли укрыться несколько десятков служилых стрельцов и казаков, которых в 1667 году реформатор Годунов превратил в драгун. Драгуны были крепче привязаны к своей земле, так как служили без жалованья, но при этом освобождались от податей и получали от государя пашню. По словам Годунова, драгуны сочетали в себе все плюсы конного и пешего строя, так как «драгун в походе — конный, а пеш драгун — солдат же».

На востоке годуновской линии русские остроги отбивались от наскоков кучумовичей и калмыков, на западе — от «башкирской шалости». Жизнь в таких условиях не была сладкой. Остроги регулярно подвергались нападениям, в результате которых деревянные укрепления нередко сгорали, но упрямые воеводы вновь возрождали остроги.

Русские, приходя на новую землю, вынуждены были общаться с местными инородцами. Относительно легко удавалось найти общий язык с татарами, народом оседлым и знакомым еще по таежной Сибири. Так, однажды татары, жившие в юртах вокруг Тархановского острога, нашли в траве крашеную доску, которую приспособили для чистки рыбы. Однако вскоре доска пропала и вновь очутилась под стенами острога. Татары от греха подальше отнесли чудесную находку русским, которые пришли в ужас — на доске явственно проступал лик Спаса. Икону-доску казаки с трепетом перенесли в острожную часовню и замирились с местными татарами, впредь оберегая их от разорительных набегов кучумовичей.

Далматовский монастырь — крепость на исетском берегу

Строить монастыри в отдаленной глуши стало устойчивой традицией на Руси. Русские заводили обители в пучинах вечно бушующей Ладоги, на продуваемых ледяными ветрами Соловецких островах и на развалинах полунощной Мангазеи.

Вокруг обители, как правило, быстро вырастали поселения — крестьяне приходили работать на монастырские земли, чтобы прокормить себя и братию. Для защиты от инородцев-язычников монастыри одевались в деревянные или каменные одежды, превращаясь в неприступные бастионы. Такой была русская монастырская колонизация.

Старец Далмат Исетский, портрет XVIII в. (pinterest.com)

В 1642 году успешный тобольский сын боярский Дмитрий Мокринский схоронил любимую жену, после чего с горя оставил службу и детей, приняв монашеский постриг с именем Далмат в Невьянском монастыре. Очень скоро новоиспеченный инок покидает уральскую братию в поисках уединения. Удалившись на восток, Далмат дошел до реки Исеть, крутой берег которой приглянулся бродячему старцу. Монах выкопал для себя скромную землянку и начал тихую жизнь в молитве и посте. Впрочем, довольно скоро одиночество инока нарушают его последователи, и вокруг кельи начинает вырастать новая монастырская братия.

Прослышав о незваных гостях на своей вотчине, тюменский татарин Илигей в 1644 году решил согнать надоедливых монахов с места. Однако в дороге с ним приключается чудо: во сне татарину является женщина в багряных одеждах, которая приказывает ему оставить Далмата в покое и даже отдать старцу землю. Народ поверил, что сама Богородица благословила создание новой обители на Исети, дав толчок ее бурному развитию.

Монастырь быстро превратился в островок относительной безопасности в Зауральской степи, как магнит притягивая к себе русский люд. Первыми монахами Далматовой пустыни становились беглые крестьяне или служилые, остывшие к государеву делу.

На крутом исетском берегу жилось трудно. Местные инородцы регулярно тревожили обитель, убивали монахов, уводили хлебопашцев в полон. Кроме того, в 1649 году царь окончательно закрепостил крестьян и запретил брать на работы беглых. В результате толковых рабочих рук в Сибири того времени не хватало как игуменам, так и местным воеводам.

Обитель старца Далмата на десятилетия оказалась в глубоком тылу еще не освоенных русскими земель. Калмыки и башкирцы дважды дотла сжигали монастырь, но упрямый старец вновь восстанавливал его из пепла. Тобольские воеводы, понимая стратегическое положение монастыря, постарались укрепить его. Вскоре обитель обрастает острогом и превращается в неприступную твердыню — первую на южном рубеже таежной Сибири.

Государи регулярно жаловали Далматову пустынь новыми землями, а местные староверы перед уходом в леса или гарь отписывали все свое имущество обители — монастырь быстро богател, став духовным и культурным центром русских территорий за Уралом.

Старец Далмат умер только на 104 году земного пути, пережив пять царей и увидев расцвет главного детища всей своей жизни.

В начале XVIII века исетская обитель, вслед за Тобольском, оделась в камень. Выросшие каменные храмы монастыря спрятала за собой могучая кирпичная стена. К этому времени обитель уже обросла множеством крестьянских поселений, успешно снабжала горнозаводской Урал хлебом и стала прочным звеном годуновской линии укреплений, подпирающей собою русскую Сибирь с юго-востока.

Однако беда пришла, откуда не ждали. В 1774 году до Сибири докатился пугачевский бунт — к монастырю подошло несколько тысяч разбойных людишек. Пугачевцы умели штурмовать укрепления, но Далматовский монастырь не поддавался им целых 20 дней. Упрямые монахи по ночам молились в кельях, а днем ожесточенно отстреливались из пушек с неприступных монастырских стен. Позже императрица Екатерина II щедро наградит братию монастыря за проявленное мужество в борьбе с «ворами пугачевцами».

В словаре Д.Н. Ушакова

СОХА́, сохи, вин. соху, мн. сохи, сохам, ·жен.1. Примитивное земледельческое орудие для распахивания земли. Трактор и плуг совершенно вытеснили соху с социалистических полей Советского Союза.2. Старинная мера земли в древней Руси, являвшаяся единицей налогового обложения (·ист. ).3. Община от трех до нескольких десятков дворов как единица налогового обложения в древней Руси (·ист. ).4. Бревно, толстая жердь, столб, подпора, подставка (с развилкой или без нее; ·обл., спец.). «Две передние сохи (хлева) захватили собственную мою землю.» Гоголь. «Меньше всех нетерпения показывал пегий мерин,… лизавший дубовую соху сарая.» Л.Толстой.• Крестьянин от сохи (неол. ·ист.) — употр. в знач. настоящий крестьянин, ·т.е. не порвавший с сельским хозяйством.

Постройка крепости на Иртыше

Для Годунова назначение воеводой в Тобольск стало значительным продвижением по карьерной лестнице. Честолюбивый служилый, носивший царскую фамилию, с ревностью ухватился за предоставленный государем шанс прославить своё имя.

В столице Сибири Пётр Иванович сразу же развернул кипучую деятельность. Он реорганизовал местное войско, замыслил возведение линии обороны от степняков, построил первые за Уралом мануфактуры и винокурни, ввел новые налоги, нашел железную руду, наладил снабжение беспашенной Мангазеи хлебом — словом, без дела не сидел. Кроме того, Годунов был словно одержим экономией: в его записках на имя государя аккуратно подсчитан каждый рублик. Сам воевода насчитал экономии от своих реформ на 60 058 рублей в год — по тем временам сумма гигантская.

Все эти многочисленные преобразования, затронувшие многие стороны жизни Сибири, легли на плечи местных жителей «наймуючи дорогую ценою». Тех служилых, кто неохотно исполнял волю строптивого воеводы, били кнутом и сажали под замок.

Развернув неутомимую деятельность, Годунов перетряхнул всю Сибирь, и она ему этого не простила. К царю в Москву толпами повалили челобитчики с жалобами на ретивца. Годуновым были недовольны не только крестьяне и мелкий служилый люд, но и подчиненные ему гордые управленцы — Томск, Тюмень, Верхотурье — мало где Петра Ивановича поминали добрым словом.

Специфика управления сибирскими землями в XVII веке была такова, что местные воеводы почти не задерживались на одном месте дольше трех лет. За это время почти невозможно воплотить в жизнь сколь-нибудь основательные планы по обустройству Сибири. Каждому вновь прибывшему воеводе приходилось сызнова вникать в специфику вверенных ему земель и своим умом доходить до того, как ими управлять.

Годунов крепко взялся за переустройство Сибири, став предтечей реформ губернатора Матвея Гагарина. Но воеводская Россия еще не терпела крутых преобразований. В 1669 году царь внимательно рассмотрит все челобитные и уберет Годунова из Тобольска, отменив все заведенные при нем порядки. Оскорбленный воевода умрет на следующий же год.

Пахарь. Акварель Дж. О. Аткинсона. (pinterest.com)

Вольные хлебопашцы

На рубеже XVII и XVIII столетий граница русского Зауралья сместилась южнее — с Исети на Среднее Притоболье.

В этих краях практически не проживало ясачного населения, но земли были чрезвычайно плодородны, а Сибирь нуждалась в хлебе. В поисках лучшей доли в Зауралье из центральной России хлынули крестьяне, страдающие от полного закрепощения помещиками; раскольники, отчаянно пытавшиеся скрыться от власти антихриста; уральские рабочие, бежавшие от тяжкого заводского труда. Русский люд не останавливали ни стрелы степняков, ни угроза попасть в неволю.

Оборонительная линия Годунова к этому моменту уже утратила свой пограничный статус, и тобольским воеводам пришлось возводить новую цепь острогов, опирающуюся на Царево Городище — будущий город Курган.

В 1723 году в Тобольске издали указ, по которому все зауральские крестьяне обязаны были заиметь оружие к обороне, «огненное и острое». Местные власти хорошо понимали, что без вольных хлебопашцев, никакие остроги с драгунами не устоят на новой земле. В конце концов, именно простые русские крестьяне оказались южным щитом Сибири, а самым верным их оружием стала допотопная соха.

Орудия труда у восточных славян

Какие орудия труда были у восточных славян?

Орудия восточных славян было примерно таким же, как и других славян. Могли быть лишь некоторые отличительные нюансы. А какое орудие труда использовали славяне в других делах ремеслах?

Например, для обработки льна также были необходимы орудия труда, они назывались мялками. Мялка – это длинная и высокая деревянная доска с желобом по всей продолжительности, внутри которой находится другая доска (соответствующая размерами) с ручкой. Эта конструкция устанавливалась на специальные ножки.

Также было у славян и трепало. По внешнему виду оно выглядело как большой нож из дерева. Не стоит забывать и про прялки, веретена.

В кузнечном деле использовались специальные молотки, долота. А вот у гончаров имелся специальный гончарный круг.

Многие орудия труда восточных славян дошли и до наших дней. Они с большим успехом используются в современном сельском хозяйстве.

Орудия труда и оружие славян

Кроме орудий труда у славян существовало и оружие. Мы знаем, что часто они страдали от набегов соседних племен. В любом случае средства защиты были очень важны в то время. Большую роль они играли и при встрече с дикими животными.

По данным письменных источников зарубежных авторов, в пятом-седьмом веках у славян не было ничего, кроме защитных щитов. Затем уже появились дротики (другое их название – сулицы) и луки со стрелами.

Щиты сначала делали из прутьев, обтянутых кожей. А уже потом материалом для них стали доски. Трудно представить, но длина щита достигала человеческого роста. Конечно, переносить такое громоздкое средство защиты было очень тяжело.

Со второй половины девятого века военное дело начинает бурно развиваться. Разумеется, что вместе с этим появляется более совершенное оружие. Например, меч, копья, боевые топоры. Для обороны использовали щиты разных видов, панцири. Тело от вражеских ударов защищала кольчуга – это металлическая рубаха до уровня колен. Изготовление кольчуги было очень сложным, долгим (до нескольких месяцев) и кропотливым процессом. Да и весила она около семи килограмм.

Ближе к тринадцатому веку у славян стали появляться доспехи (пластинчатые или чешуйчатые). Примерно в это же время получили широкое распространение шлемы. Они защищали не только голову (лобные, теменные части), но и верхнюю часть лица.

Самым популярным оружием с девятого-десятого веков был меч. Существовало множество разновидностей этого холодного оружия. Они отличались шириной, длиной клинков, рукоятки. Часто элементы меча были украшены резьбой. Носили воины мечи сначала на плече, а позже на поясе.

В южных районах большую известность приобрела сабля. Однако в письменных источниках она упоминается гораздо реже по сравнению с мечом. Использовали в бою и топоры – длинные или короткие.

Что касается оружия для ближнего боя (ударное оружие), то его было достаточно много.

• • Булава, расцвет которой пришелся на двенадцатый век, представляла собой сферу из бронзы, внутри котлрой был свинец. Пользовались ей как в конном бою, так и в пехоте. Вес ее составлял порядка двухсот-трехсот грамм. Появилась булава впервые в шестом веке.
  • Кистень. Это подобие гири (чаще из железа или другого металла). Форма могла быть различной: круг, звезда, овал. Крепилась она к ремню, длина которого составляла около полуметра. Использовали его следующим образом: ремень наматывали на кисть, а потом резко направляли гирю в сторону противника. Такой удар получался достаточно сильным. Самые первые примитивные кистени появились еще в третьем веке.

Палица. Наибольшее распространение получила в тринадцатом веке. Представляла собой подобие палки с утолщением на конце.

В двенадцатом-тринадцатом веках основным оружием у пехотинцев становится копье. Оно представляло собой рукоять с острым наконечником. Последний мог иметь разную длину и форму.

Восточные славяне очень любили использовать в бою сулицы (дротики). Они имели острые наконечники, которые было трудно достать из раны. Известным оружием был еще и лук со стрелами. Особенностью его было то, что использовали их как в бою, так и в охоте. Сам лук изготавливался из разных пород дерева (дуба, березы, можжевельника), а стрелы из тростника, камыша.

Это далеко не все виды оружия, которыми пользовались наши предки. Часть из них была заимствована у других племен, государств. Но часть все же была изобретением чисто славянским. И, конечно, оружие открывало перед славянами большие возможности в борьбе с врагом.

В словаре Фасмера Макса

соха́также «подпорка, развилок, подпирающий ограду», олонецк. (Кулик.), также у Шолохова, укр. соха́ «подпорка», блр. соха́ «соха», др.-русск. соха «кол, дубина, подпорка, соха, мера площади» (Срезн. III, 470), сербск.-цслав. соха ξύλων, болг. соха́ «палка с развилком», сербохорв. со̀ха – то же, словен. sóhа «столб с перекладиной», чеш. sосhа «статуя, скульптура», слвц. sосhа «колонна», чеш., слвц. sосhоr «дубина; олух», польск. sосhа «развилок», в.-луж., н.-луж. sосhа «кол с развилком», сюда же русск. усо́шье «расстояние между боковыми столбами овина», смол. (Добровольский), соха́тый «лось», тоб. (ЖСт., 1899, вып. 4, стр. 510), посох, рассо́ха «палка с развилком», русск.-цслав. колъсоха χάραξ, осошити «очистить от сучьев». Относительно русск. сохи ср. Зеленин, Русская соха, Вятка, 1908; RVk. 19 и сл.Различные знач. объединяются общим «кол, дерево с развилком» и исключают заимствование, поэтому следует говорить о родстве с лит. šakà «ветвь, сук, развилина», лтш. saka «разветвление дерева», sаkаs «хомут, ярмо», др.-инд. c̨ā́khā «ветвь, сук», нов.-перс. šāχ «ветвь, сук, рог», арм. c̣аχ «ветвь», гот. hôhа «плуг» и и.-е. kh, русск. *сохатъ : лит. šakótas «разветвленный»; см. Мейе, Ét. 174, 158; Dial. ideur. 80; МSL 9, 373; Мейе–Вайан 23 и сл.; Педерсен, KZ 38, 391; IF 5, 50; Kelt. Gr. 1, 126; Траутман, ВSW 297; Эндзелин, СБЭ 127; М.–Э. 3, 642, 646; И. Шмидт, KZ 25, 127; Петерссон, AfslPh 35, 356; ArArm. St. 98; Фасмер, ZfslPh 4, 144. Неприемлема мысль о заимствовании из ир. (уже ввиду ā в ир.), вопреки Махеку (LF 55, 149; «Slavia», 16, 166; Studiе 79), Гуйеру (Úvod 40), Зубатому (у Янко, WuS 1, 106), Коржинеку (LF 67, 289); см. против этого Фасмер, там же; Младенов, RЕS 4, 192 и сл.; Ильинский, ИОРЯС 31, 351. Следует также отклонить сравнение с лат. sахum «скала, каменная глыба», д.-в.-н. sahs «нож» (Штрекель, AfslPh 28, 488 и сл.; Уленбек, IF 17, 99; Перссон 304; Цупица, GG 138; Вальде–Гофм. 2, 484; Янко, там же). Невероятно объяснение из слав. сокращенной формы на -х- (Брюкнер, KZ 43, 311), а также гипотеза о заимствовании из герм. (д.-в.-н. suohha «aratiuncula», нов.-в.-н. Sесh «лемех»), вопреки Мерингеру (IF 17, 117 и сл.; 18, 279), о чем см. у Перссона (140).••(См. еще Мошинский, Zasiąg, стр. 216. – Т.)

Замена посошного налога на подворовой

Постепенно посошное налоговое обложение было заменено на подворовое.

Дело в том, что за Смутное время (1598—1613) упадок налоговой системы вынудил власти искать способ побороть новые способы уклоняться от переписи:

• Например, посадские люди на время переписи переходили жить к родственникам, а свои дворы объявляли пустующими; нередки были случаи объединения дворов.
• Применялась запись лиц податных сословий в «служилых» — в стрельцы, драгуны, солдаты, которые не платили налогов. В конце концов, правительство вынуждено было запретить принимать на военную службу людей из податных сословий.
• Помещики и вотчинники занижали размеры своих земель и количество крестьян. Иногда сами писцы за взятки уменьшали размеры земли и количество тяглых дворов. После переписи 1627—1628 гг. сошные оклады были значительно уменьшены.
• Крестьяне нашли и другую лазейку — через продажу и залог своих земель монастырям, которые «обеляли» эти земли, т.е. делали их свободными от налога. После этого крестьяне арендовали свою бывшую землю. Активно шел процесс закладывания земель и в посадах. В ответ правительство издает ряд указов о запрещении закладничества и продажи тяглых земель беломестцам. Иногда проданные земли просто конфисковались у монастырей .

Кроме того население массово убегало на окраины страны: в Заволжье, на Дон, в Сибирь. Правительство пыталось бороться с этим, рассылая по стране сыщиков, которые должны были возвращать беглецов. В 1671 г. орловскому воеводе было предписано устроить на дорогах специальные «сторожи» для поимки и возвращения беглецов. Но это не помогало — многие земли оставались необработанными из-за нехватки крестьян.

Переход к подворной подати имел промежуточную ступень, когда единицей обложения стала так называемая живущая (т.е. реально обрабатываемая четверть).

Идея подворного обложения привлекала многих, так как этот налог был значительно проще, чем посошное обложение.
На Земском соборе 1642 г. дворяне и дети боярские просили собирать подати по числу крестьянских дворов: «Деньги и всякие запасы ратным людям имати, сколько за кем крестьянских дворов, а не по писцовым книгам». В 1646 г. была проведена общая подворная перепись, которая переводила некоторые виды прямого обложения с сошного письма на дворовое число. Новая подворная перепись (дворы с их обитателями) была проведена в 1678—1679 гг. Порядок раскладки прямых налогов остался прежний: назначался средний подворный оклад подати по числу дворов, а раскладка на каждый двор производилась самими плательщиками. В результате крестьяне стали расширять запашку земель, поступления в казну увеличились.

В результате —1679 годах соха была заменена дворовым числом. Реформа 6 сентября 1679 г. окончательно заменила посошное обложение подворной податью.